НОВЫЕ РУССКИЕ МАМЫ
Лара Аллиндайл

В доме ребенка было тихо. Трудно представить, что так тихо может быть там, где содержится более ста детей. Но бывает, потому что в казенных стенах дети отвыкают плакать.
Андрюша совсем разучился плакать ещё в больнице, куда его поместили после изъятия из семьи «по социальным показателям». Мама Андрюши не могла о нём заботиться, у неё не было ни сил, ни желания, ни денег, ни возможностей. В душе всё умерло ещё прошлый раз, когда у неё забрали троих детей. «И этого заберут», - равнодушно думала она, а Андрюша тоже молча смотрел на неё и как будто бы понимал — заберут. Но всё равно пришли и забрали. И за то, что голодный, и за то, что грязный, и за то, что мама уже немного выпивши.
Семь месяцев в больнице для маленького мальчика оказались роковыми. Его туго пеленали, затыкали рот, на него не обращали внимания, и он сломался, не мог больше бороться за жизнь. У него и так было мало сил, он смирился и не плакал, не шевелился и ничего не просил. Ел, когда давали поесть. Жил своей сумасшедшей жизнью обречённого маленького мальчика, никому не нужного на этой земле. Блуждающая улыбка ,плавающий взгляд, писк и рычание. Мама к нему приходила «только один раз», как потом напишут в приговоре по лишению её прав, но ведь приходила же. Его мама приходила к нему, и этого у него не отнять.
В годовалом возрасте Андрюшу передали в дом ребёнка, и здесь окончательно решилась его судьба. Теперь его опекуном стала главный врач дома ребёнка города Н.
Никто ему там не обрадовался. «Ребенок невменяемый»,- констатировали медики. Воспитателей это даже немного обрадовало(мальчик ничего не просит),но что-то вызывало у них досаду(он неуправляем и мешает другим). А он лежал и рычал в потолок, улыбался и пищал от голода, потому что сам есть не мог, а кормить его было некогда. Так, сунут ложку, поддерживая на плаву бред дистрофичного существования. И судьба Андрюши должна была закончиться очень скоро, в четыре года по документам, в доме инвалидов для необучаемых детей. Необучаемые дети-инвалиды жили там очень мало.
Дом ребенка города Н., как многие детдома, специализируется на детях с нарушениями психики и ЦНС. Таких детей там немало, ведь детская психика не выдерживает ненужности, заброшенности, одиночества, невнимания. Всех несчастных малышей в некотором смысле можно отнести к группе «дети с нарушениями психики».
Андрюша находился там именно с психическими нарушениями, которые внешне не сильно проявляются. А вот Рома при всём желании не мог скрыть своих физических дефектов — в полном соответствии со специализацией дома ребёнка. Рукастый головастик с горбиком и изуродованными крошечными ножками. Ромка лихо ползал по группе, подвывал, где надо, улыбался, подлизывался, дрался и хитро интриговал в свою пользу. Его ласково звали Горбунком и по-своему любили абсолютно все.
Ромка был очень умён, хотя многого ещё не знал. Не знал, что до смерти перепугал мать, когда родился. Не знал, что он являлся последним аргументом матери в её отчаянной попытке удержать загулявшего мужа. Болтался гражданский муж между ней и молодой красоткой, да вот получился Ромочка. И она его, как принято говорить, «оставила». Думала на мужа воздействовать, а то ведь до этого исправно ходила на аборты.
Именно Ромкино уродство мамам восприняла как своё окончательное поражение, хотя муж её уже три месяца как зарегистрировался с молодой. Вот так вот: с ней — гражданским, с той — по-людски. «Молодая-то ему сейчас здорового родит», - подумала мама и от горя и несправедливости сама стала злой и несправедливой. И твёрдой рукой написала отказ. Отказ от всей её прежней жизни, от мужа и всего, что ей от него досталось.
«Вы правильно сделали, - пытался подбодрить её врач, - этот ребёнок нежизнеспособен. Сейчас начнется гидроцефалия, у него множественные пороки развития ЦНС, оперировать его тут некому, надо везти в Санкт-Петербург или Москву. Это же очень опасные операции на позвоночнике, мы просто не возьмёмся...»
Мама ушла, не слушая, не вникая, что и у кого сейчас «начнётся». Ромка остался один со своей огромной бедой. Но у него ничего так и не «началось».
Роме очень повезло, что он отказник. Его сразу перевели в дом ребёнка, и мальчик не болтался по больницам в ожидании «статуса», как Андрей. Если вы не знаете разницы между «отказниками» и детьми, отобранными у родителей, то наверняка понимаете, что в больнице некому заниматься ребёночком, «помещённым по социальным показаниям». Совсем. Нет там такого человека. А в доме ребёнка есть штат, место для прогулок, место для занятий и игр, организованное питание.
Мальчики попали в одну группу разными путями и по разным причинам, а поди ж ты, вышло так, что Андрюша стал для Ромы путеводной звездой.

Мы приехали в дом ребенка за Андрюшей. Его не взяли даже иностранцы, долго, сложно и дорого оформлявшие направление, и персонал окончательно потерял надежду, что Андрюшей хоть кто-нибудь заинтересуется, хотя к нашему приезду мальчика всё-таки одели поприличней.
Его вывели на смотрины. Андрей смотрел сквозь меня в пустоту, ничего не видя и ни на что не реагируя. Улыбался безадресно. Было страшно и ужасно его жалко. «Ребёнок ни на что не реагирует и не идёт на контакт, - сказала врач. - Мы его не рекомендуем в семью,он не ответит на вашу любовь, он серьёзно,неизлечимо болен».
Но тут Андрей увидел папу и преобразился. Потянулся на ручки, стащил очки, улыбнулся и порычал что-то именно ему. Наверное, он попросил: «Возьми меня, спаси меня», - потому что папа с тех пор необыкновенно лоялен к ужасно отстающему Андрюхе, а тогда сказал:
Мы ,конечно , его берём, он поправится.
Мы написали согласие на Андрюху, и сотрудники дома ребёнка вздохнули с облегчением — он жил по собственному режиму и всем только мешал. А в нашем доме стало ещё на одного мальчика больше — у нашего кровного сыночка Сашеньки появился брат.

В тот день, когда мы увозили Андрюху, я успела приглядеть на прогулке ещё одного мальчика. Ну как было не заметить мальчугана, на вид годовалого, который , услышав «Прогулка окончена!», стал ползать и собирать все разбросанные по полу игрушки в старый чёрный ящик? Ведь хозяин растёт, умница! Ребёнок среагировал на необращённую речь, в годик! Это настолько потрясло, что я стала думать : « Где два, там и три».
И как только Андрюша начал приходить в себя, расправлять рахитичную грудь, набирать вес, тянуть ручки к маме, как только стало физически возможно принять ещё одного мальчика, я поехала за вторым приёмным сыном. За умным мальчиком Ромочкой.
Насколько я поняла, это был необычный случай в истории Н-ского дома ребенка. Главный врач со смехом сказала, что узнав о нашем желании забрать ещё одного мальчика, на встречу к нам она «прибежала», и «ещё бы мне не бежать, у меня инвалида забирают!». В её словах было много материнской любви и радости за Ромочку. Система, в которой «пристраивались» только красивые и относительно здоровые дети, в последнее время стала потрескивать. Появились новые непонятные мамы, которые бросаются на систему и вырывают из её цепких лап детей, любых детей, нередко очень больных, и уносят, крепко прижав к груди.
За три месяца ожидания, обдумывания и обсуждения с мужем я удивительным образом полюбила Рому. А вот он...Первое свидание он проспал — пригрелся у меня на груди и спал. На втором он мне не поверил, молчал и смотрел. А на третьем серьёзно сказал мне : « Мама».
И в нашей большой машине, гнавшей из Н-ска в Москву, я плакала навзрыд от любви и острой жалости к Ромке.
Солнышко моё, ты теперь мой сын, понимаешь? Ты — лю-би-мый ма-мин сын!
Манин син, - нежным голосочком соглашался Ромочка.
Ромка ехал, кушал и был счастлив. Впервые в жизни он не чувствовал опасности, отступил дикий животный страх, который терзает умных брошенных детей каждый день их казенной жизни. Он вдыхал, впитывал защиту и безопасность и расслаблялся. Он как будто сразу понял, что отныне мама всегда будет давать ему еду, соки, целовать, гладить, говорить с ним и смотреть так, как он всегда хотел, чтобы на него смотрели. Он сразу понял, что мама — это именно то, чего он больше всего хотел.
Папа Ромке тоже понравился, но о папе он даже не мечтал, он так редко видел мужчин, что мысль «вот бы и мне завести себе такого» не приходила в его голову. Жить на всякий
случай Ромка решил прямо на маме и долго-долго не слезал с моих рук.
Андрюша и Ромочка совсем разные мальчики, но вот надо же такому случиться — стали братиками, и их развитие пошло по какому-то общему пути. Ходить они начали в один день. Андрюше-то давно пора было ходить,а вот Ромочка ходить не должен был никогда и удивляет врачей. И они оба радуют маму.
Я вам коротко о них расскажу, пока мои пацаны спят.
У меня теперь три богатыря трёх лет — Саша, Андрей и Роман. Саша(кровный сынок) выглядит на год-два старше,он мальчик крупный и ласковый. Саша типичный мальчик, любит поесть, побегать, покататься на чём-нибудь с колёсами, отнять что-то у братиков и пообниматься с мамой.
Андрей очень миловидный, физически здоровый мальчик, он похож на меня больше, чем Саша. Рома — изумительный умник и тоже пленительно прекрасен. Папа наш на Андрюшу согласился легко, уверяя, что он не отстаёт, а просто «каждому мальчику нужно своё время для развития», а вот на Рому уговорить его было сложно, он не хотел брать инвалида. Если совсем коротко, то у Андрюши проблемы неясного пока генеза, за год мы так и не выявили, почему он в три года развит на год, но прогресс в его развитии за 16 месяцев жизни в семье огромен.
Ромочка, наоборот, удивительно умный мальчик,с огромной жаждой жизни, чувством юмора и фонтанирующей любовью. Наблюдательный интриган, лидер и даже деспот этот Ромочка, мамин младший любимчик. Папа считает, что Ромка всё время тянет одеяло на себя, тормозит нахалёнка и пытается привить ему «манеры истинного британца». Ромка не русский мальчик, он потомственный мордвин, чистых кровей. Но папе всё равно, он у нас англичанин и умеет «строить» только под британский флаг.
Мы забирали Рому с плохими прогнозами. Но знаете, как бывает — вот в этой кучке прогнозы, а вот тут — живой прекрасный мальчик, обещающий счастье и любовь своей маме. Мальчик мужественный, как целая страна. Жизнелюбивый, как солнце. Упрямый, как скала. Вот, правильно, уже и вы забыли, какие там были прогнозы! А Рома о них вообще не знал и мастерски обошёл, на одной силе духа и покалеченных ножках. Я даже не знаю, с чем сравнить его жажду жизни — с верой в Бога? Внутри этого маленького инвалида есть огромный золотой стержень, есть Святой Дух, есть Божье благословение.
Удивительное в мальчиках — это простота и какая-то их святость. Они такие разные и все прекрасны. Мы по-прежнему живём в лесу, увеличили дом до размеров маленькой гостиницы, столовая у меня 74 квадратных метра. Мальчики свободно катаются на велосипедах и автомобилях. Хотя всё равно сшибаются лбами, на то они и мальчики. Чувствую, тут дело не в пространстве, а во взаимном притяжении.
Забавно вышло с дочкой Юлей, она же 15 лет была единственным ребенком, и по ней это очень-очень видно. Она такая мамина дочка, самая любимая, центр Вселенной и средоточие родительской любви. И когда её полуутвердительно спросили в институте : «Юлечка, ты же одна у родителей?»- она ответила: «Да,конечно, - а потом спохватилась: - Ой, то есть...у меня ещё три братика». Юля девочка редкого ума, медалистка и отличница, замечательная красавица с модельными амбициями , и я люблю ей говорить : «Когда потрясённые потомки начнут писать твою великую биографию, они абсолютно неправомерно укажут,что ты выросла в многодетной семье!»
Очень показательно, что она не чувствует конкуренции, - мелковаты пацаны. Да и у неё много других дел — большая взаимная любовь, институт и вечные девичьи проблемы «что же лучше надеть и куда в этом пойти». Юля очень любит своих братиков,с большим перевесом в сторону кровного.
Ну и кратко о себе. Я дрейфую от бизнес-вумен в сторону домохозяйки. Мне ужасно не хочется больше работать, а хочется заниматься своими мальчиками, они непростые и нуждаются в очень разнообразной медицинской и педагогической помощи. И мне это очень интересно — заниматься пацанчиками,растить их, учить, лечить, воспитывать. И даже разнимать и восстанавливать справедливость мне очень и очень нравится. Есть ощущение, что это большое и настоящее дело, которому можно посвятить часть жизни.
И бизнес-амбиции куда-то пропали, остались в другой жизни. Мне 39 лет, и я хочу быть только мамой, мне так нравится. Уговариваю мужа переехать куда-нибудь к морю, взять большой перерыв в карьерах, пожить своей большой семьёй. Как мальчики любят папу! Каждый вечер «встреча папы» проходит под наши слёзы умиления. Каждый мальчик хочет быть большим и умным, как папа. Мне даже завидно, как они его любят.

Вот так мальчики изменили в моей жизни все приоритеты и наполнили её старым, как мир, простым и самым правильным смыслом. Большая честь и сложная задача быть их мамой — это именно то, что делает меня каждый день счастливой.